Исследователи добились первых успехов в переводе с языка дельфинов на человеческий
Впервые в истории у нас появилось устройство, позволяющее переводить свист дельфинов в человеческую речь в реальном времени. И первое достоверно переведённое слово было «саргассум» — это разновидность морских водорослей.
«Я была ошеломлена. Мы получили соответствие», рассказывает исследователь Денис Херцинг. Именно она провела первое испытание устройства Cetacean Hearing and Telemetry (CHAT) в августе прошлого года. Этот аппарат заключён в водонепроницаемую оболочку и содержит гидрофоны, которые улавливают дельфиний свист, который может в 10 раз превосходить порог слышимости человека. И первым распознанным сигналом был тот, которому она и её коллеги обучили дельфинов, и который использовался для обозначения водоросли.
Херцинг указывает на то, что это испытание было чрезвычайно ограниченным. Но это крайне важный момент, поскольку, как отмечают другие учёные, быстрый прогресс в области обработки информации позволяет нам надеяться, что скоро у нас появится настоящая возможность понимать животных и разговаривать с ними на их языке.
Херцинг и исследователь из Технического университета штата Джорджия Тад Стернер используют алгоритмы поиска паттернов, которые разработаны для анализа дельфиньих свистов и извлечения осмысленных компонент. Они стараются найти в речи дельфинов изобретённые свисты, которым они научили животных, а также стараются понять их собственный естественный язык.
Источник: gearmix.ru.
Почему законы Азимова нас не спасут?
Дмитрий Целиков
Но сначала напомним, о чём писал Азимов в рассказе «Хоровод», который увидел свет в 1942 году. Итак, классика.
1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред.
2. Робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону.
3. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому и Второму Законам.
Позднее Азимов добавил четвёртый (точнее, нулевой, поскольку самый важный) закон: «Робот не может причинить вред человечеству или своим бездействием допустить, чтобы человечеству был причинён вред».
В художественном мире Азимова этим законам подчинялись почти все «позитронные» роботы. Это были не просто рекомендации: на их основе создавалось ПО, руководившее поведением машин, причём роботы не могли никак их обойти, переписать, пересмотреть. В то же время Азимов любил демонстрировать, как несовершенство этих законов, их размытость, двусмысленность и противоречивость способны привести к странностям в поведении роботов. Например, не всегда возможно различить понятия «робот» и «человек». Закон можно нарушить из-за того, что не обладаешь всей полнотой информации. Наконец неясно, каким образом можно запретить сверхчеловеческому искусственному интеллекту перепрограммирование самого себя.
Большинство нормальных людей всегда понимало, что эти законы — просто литературная игра. Однако в 1981 году Азимов немало удивил публику заявлением о том, что их имеет смысл принимать всерьёз. В журнале Compute! он признавался: если кто-нибудь спросит, будут ли его законы когда-нибудь использоваться в действительности (когда роботы станут настолько сложными, что смогут самостоятельно принимать решение о своих действиях), он ответит утвердительно. Более того, Азимов полагал, что никакого другого способа справиться с машинами быть не может.
Сегодня мы как никогда близки к моменту, когда роботы (точнее, ИИ) станут настолько сложными, что смогут самостоятельно принимать решение о своих действиях. Нет сомнений (по крайней мере у некоторых), что рано или поздно интеллект машин превзойдёт возможности человека по всем параметрам. Страшно? Конечно, страшно. Ошибка в программе или неспособность такого сверхмозга понять, что хорошо, а что плохо для человечества, могут привести к катастрофе. Следовательно, необходимо убедиться, что сверхчеловеческий ИИ (СИИ) безопасен. Кажется логичным обратиться для этого к законам Азимова. Или нет?
Начать с того, что прогноз Азимова о будущем роботехники едва ли оправдается. ИИ-теоретик Бен Гёрцел из компании Aidyia Holdings замечает, что многие фантасты (и Азимов в их числе) почему-то останавливаются на гуманоидных роботах и андроидах. Возможно, придёт такое время, когда по улицам будут разгуливать роботы, внешне ничем не отличающиеся от людей, но этот период в истории отрасли станет сравнительно скоротечным, полагает специалист. На смену им довольно быстро придёт СИИ, физическое оформление которого не обязательно будет гуманоидным.
Примерно о том же говорит Луис Хелм, замдиректора некоммерческой организации Machine Intelligence Research Institute и ответственный секретарь журнала Rockstar Research Magazine. Он считает гуманоидных роботов попсой. Серьёзные исследователи вообще не будут стремиться к их созданию.
Тем не менее СИИ, воплотится он в телесной форме или нет, будет нуждаться в этических правилах. Законы Азимова были, пожалуй, самой первой попыткой разобраться в проблеме безопасности СИИ, но в качестве таковой они, пожалуй, и останутся. Сегодняшние исследователи не обращают на них никакого внимания: они безнадёжно устарели. Деонтология, то есть формулирование набора правил поведения, не подходит ни для человеческой, ни для машинной этики. Ещё остались кое-какие философы, которые пытаются развивать эту область, но они исходят из концепции разумного замысла и божественных заповедей, так что роботехники не принимают их всерьёз, отмечает г-н Хелм.
Философами давно замечено, что в своём поведении мы руководствуемся не заученными наизусть правилами, а некими «врождёнными» концепциями, которые зачастую не можем сформулировать. Это нечто на уровне инстинкта, интуиции. Если будет создан СИИ, он должен будет обладать именно такой этикой — интуитивной, гибкой, адаптивной. Если что-то пойдёт не так, он перестроится на ходу, вместо того чтобы задымить или начать убивать всё, что движется.
Кроме того, Азимов собственноручно и лучше всех продемонстрировал несовершенство своих законов, особенно их противоречивость. О чём тут ещё говорить? Читать построенные на этом рассказы жуть как интересно, однако не стоит в реальной жизни руководствоваться законами, которые можно по-разному интерпретировать.
Заслужил критику экспертов и сам факт существования сознающих себя машин. Во-первых, ни один нормальный разработчик не будет стремиться к этому, никому не нужны такие сложности и проблемы. Во-вторых, давайте оставим на совести фантастов внезапное появление сознающего себя интеллекта. Ничего внезапного в таком деле быть не может: исследования идут долго, тяжело и под наблюдением громадного экспертного сообщества. Вредно слишком часто пересматривать «Терминатора». В-третьих, страшилки о случайном создании безумным гением чего-то такого, что выйдет из-под контроля творца и отправится убивать, ещё можно было вытерпеть во времена «Франкенштейна» и «Острова доктора Моро», но сейчас это уже дурной тон. Микробиология и генетика добились гигантских успехов, но что-то мы не видим ни вирусов-убийц, ни гигантских комаров. Всё под контролем соответствующих организаций, строго следящих за выполнением правил научных исследований.
По словам специалистов, большинство разработчиков полагает, что невозможно создать абсолютно безопасный СИИ, но это их не беспокоит, поскольку в жизни вообще не бывает абсолютных гарантий безопасности. Кроме того, как только появятся первые системы или протосистемы СИИ, начнутся эксперименты по изучению особенностей его функционирования. Тогда и посмотрим, что делать с ним дальше, а сейчас теоретизировать по этому поводу — что писать вилами по воде. Сначала появился язык, а уж потом его . То же самое и с роботами.
Гёрцел и Хелм в один голос говорят о том, что создание законов, подобных азимовским, — это пережиток мышления, устаревшего лет двести назад, ещё во времена Фихте, Гегеля и Шопенгауэра. Мы тысячелетиями создавали умозрительные модели мира и человека (мифологические, религиозные, философские), но последнее слово всегда принадлежало науке. Никому ещё не удавалось перевести философские измышления на язык математики. Философы сделали и делают очень много для развития науки и мысли в целом, однако пустое теоретизирование никогда ничего не давало. Философ выдумывает проблему, но решают её математики и инженеры.
Подготовлено по материалам io9.
«ДВУХСЛОЙНЫЕ» ЛАЗЕРНЫЕ ЛУЧИ ОБЕЩАЮТ УПРАВЛЕНИЕ МОЛНИЕЙ
«Окутывание» самофокусирующегося лазерного пучка обычным позволяет в десять и более раз увеличить дальность создания лазером плазменных каналов в земной атмосфере.
Начиная с «Гиперболоида инженера Гарина», нам свойственно слегка преувеличенное восприятие возможностей подобных устройств. Больше всего это относится к лазерам. Возьмём основы: если лазерный луч имеет высокую интенсивность и гауссовый профиль, то он способен самофокусироваться в воздухе за счёт эффектов нелинейной оптики, избегая рассеивания обычного светового пучка. Тем самым он может достигать интенсивности и точности, существенно превосходящей любые другие источники света.
Так что же, вот оно — идеальное оружие?
(Обычно, если вы стреляете из лазера в воздухе, его луч будет ограничен дифракцией. Но при высокой интенсивности и длительности импульса в несколько фемтосекунд... он распространяется воздухе совершенно иначе в силу самофокусировки, — соглашается Майк Шеллер из Аризонского университета (США). — Но проблема в том, что при этом он ещё и ионизирует воздух на своём пути, создавая плазму и теряя свою энергию». Иными словами, пока у разработчиков есть только две возможности: луч будет или сильно рассеиваться, особенно в наполненном водяными парами воздухе (над морем и во влажном климате), или самофокусироваться, но — благодаря тем же качествам, что дают самофокусировку и не позволяют рассеиваться, — очень быстро терять энергию луча на создание плазменного канала. Предпочтение одного из этих вариантов больше похоже на выборы-1996, нежели на выборы в собственном смысле этого слова. Ясно лишь то, что «оба хуже», и нужно что-то принципиально другое.
Аризонским учёным, коих возглавляет г-н Шеллер, «третий путь» нужен более других: их идея состоит в использовании самофокусирующихся лазеров для создания пробойного канала прямо перед основным зарядом молнии, с тем чтобы увести последнюю в сторону от охраняемого лазером объекта. Естественно, нужда в такой работе в основном бывает во время дождя, когда несамофокусирующиеся лазеры столь же полезны, как труды Ф. А. Хайека для руководителей КНР.
Поэтому-то Майк Шеллер и Ко и придумали схему, соединяющую достоинства как самофокусирующегося, так и обычного лазерного луча. Идея в целом проста: фемтосекундные импульсы высокой интенсивности сопровождаются импульсами обычного лазера, расположенного рядом с первым излучателем. Самофокусирующийся луч как бы окружён обычным («окутывающим») лучом, и последний подпитывает его энергией, осуществляя эдакую «дозаправку в воздухе», тем самым позволяя распространяться на расстояние, существенно превышающее обычное для увлажнённых районов земной атмосферы.
«Мы используем два типа лучей: первый... создаёт шнур плазмы... Второй, а он окружает первый, имеет высокую дальность распространения при почти неубывающей интенсивности», — рассказывает г-н Шеллер.
Как и в наушниках с помехоподавлением, потери энергии первичного лазерного пучка и окутывающего вторичного взаимно гасят друг друга, что позволило добиться необычайной дальности распространения самофокусирующегося луча: в лабораторных условиях он сохранил интенсивность на 213,5 см (до сих пор рабочая дистанция не превышала 24,4 см). Обе цифры могут показаться ничтожными, хотя моделирование указывает на то, что в земной атмосфере за пределами лаборатории дальность распространения такой «лазерной нити» достигала бы 50 м, а иногда и более.
Плазменный канал, создаваемый «двухслойным» лазерным пучком, может быть не только путём наименьшего сопротивления для молнии и уводить её от здания, в которое она могла бы ударить. Не менее интересно то, что, по мнению исследователей, сходная техника, в случае её дальнейшего совершенствования, может быть использована для отправки мощных лазерных импульсов во влажной атмосфере на гораздо бóльшие дистанции, чем это получается сегодня.
Как вы, наверное, догадались, финансирование разработки велось Министерством обороны США, которое, кстати, уже несколько лет трудится над экспериментальной «искусственной молнией», использующей в качестве средства передачи мощных электрических импульсов плазменные шнуры, которые создаются в обычном воздухе сверхкороткими лазерными импульсами.
Подготовлено по материалам Аризонского университета.
Свежие комментарии